ЖИДО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ГУЛАГ

ВСЕМ, КАК ОДИН, ВСТАТЬ НА ЗАЩИТУ НАШЕЙ РОДИНЫ!

 Европейский ГУЛАГ: французская зона, или для чего нужна война с терроризмом

Cтрах перед террором и мигранты-мусульмане превратились в эффективный  механизм управления политическими процессами,  с помощью которого, манипулируя чувствами и сознанием европейцев, власть имущие превращают их в послушную биомассу: «Ради вашей безопасности у вас больше не будет свобод». Терроризм – лучший друг диктатур.

«…использование террора делает человека подобным ребенку, отключая

рационально-критическую функцию мышления, при этом эмоциональный отклик становится предсказуемым и выгодным для манипулятора. Поэтому, контроль за уровнями тревожности личности позволяет контролировать большие социальные группы…»

(Тавистокский военный институт психиатрических исследований и Уолтер Липпман, иудей, член английского фабианского общества; «эксперт» по манипулятивным практикам изменения массового сознание; советник президента Вудро Вильсона, подписавшего указ о создании ФРС; «американский» куратор проекта «единой Европы»)

Запуская в Европу огромные массы мусульман,  правящий класс получил  в свои руки удобное оружие для контроля за политической и социальной  ситуацией  на континенте, которое действует тем эффективнее, что в европейские умы, начиная с 90-х гг., последовательно вбивали мысль о неизбежном  «столкновении цивилизаций». Эта идея, автором которой считается С.Хантингтон, в действительности была изобретена английским

Бернард Льюис

востоковедом и военным разведчиком Бернаром Льюсом, представившим  ислам как реакционную, не поддающуюся модернизации религию, питающую непреодолимую ненависть к Западу.  В свою очередь  ему противостоит западная цивилизация,  представленная христианством и иудаизмом, объединение которых и дало научное обоснование союзу Европы и Израиля протии ислама.

Понятие «иудео-христианская традиция» стала всё шире применяться сначала в научных, а затем и в политических кругах Европы в качестве лозунга культурной мобилизации

европейцев и для обеспечения их поддержки Израиля.

 Учитывая мощь еврейского  капитала и влияние произраильского лобби на европейскую политику, можно утверждать, что с помощью мигрантов-мусульман здесь фактически воспроизводится модель противостояния сионизм-исламизм, существующая на Ближнем Востоке. И не случайно национально-патриотическая тематика в Европе  присутствует преимущественно в поле противостояния с исламом и исламизмом как главной угрозой «европейской идентичности».

глава голланской "ультраправой партии
Гирт Вильдер в синагоге

В этих условиях  националистический лагерь солидаризируется с европейским сионизмом, что крайне обостряет противостояние и создаёт благоприятные условия для развязывания столкновения радикального ислама с националистами в любой момент, когда это понадобится  хозяевам Европы. При этом обе указанные силы являются в реальности продуктом западных спецслужб, и жертвами этого столкновения являются все – и евреи, и мигранты-арабы, и европейцы.

    

Таким образом, мигранты-мусульмане превратились  в эффективный  механизм управления политическими процессами, с помощью которого, манипулируя чувствами и сознанием европейцев, власть имущие превращают их в послушную биомассу. Особенно

эффективно это срабатывает во Франции в силу того, что здесь, с одной стороны,   присутствует наиболее крупная исламская община в Европе, а с другой - наиболее мощные сионистские структуры,  контролирующие действия   французских властей.

На это, в частности, откровенно указал бывший министр иностранных дел в правительстве Миттерана социалист Ролан Дюма, упрекнув во время своего выступления на BFMTV нынешнего премьера Мануэля Вальса в том, что тот находится под влиянием сионистского лобби[1].

Надо отметит, что Дюма является одним из редких голосов французской дипломатии, который не скрывает своей симпатии к палестинскому делу и открыто критикует политику Израиля. Естественно, для его противников такая позиция  - это «обычный антисемитизм», «безответственные высказывания», «убийственные слова» и пр. О существовании во Франции сионистского лобби неоднократно говорил и сам Миттеран, не идентифицируя его, кстати, с еврейским сообществом[2].

Надо учитывать, что наряду с государственными  институтами управления во Франции существуют параллельные теневые структуры, ключевой из которых является парамасонская организация «Век» («Siecle"), включающая представителей реальной французской элиты[3]. На том же теневом уровне происходит тесная координация действий спецслужб  стран ЕС, США и Израиля. В этих условиях  возможности манипулирования   французским общественным мнением принимают такой масштаб, что отличить стихийные процессы от хорошо «управляемого хаоса» оказывается  невозможным. Поэтому и террористические акты как инструмент запугивания (а реальных заказчиков никогда никто не установит) играют крайне важную роль в укреплении контроля со стороны правящих кругов за «гражданским обществом».

Сегодня, как мы уже неоднократно указывали, главной задачей европейских

элит является создание Трансатлантического и торгового и инвестиционного партнёрства (ТТИП)[4], которое планируется подписать в 2016 г. Оно должно привести к полному контролю со стороны корпораций над экономикой и социальной сферой, в которой происходит глубокая перестройка, ведущая к падению жизненного уровня населения. Так что без установления одновременно жёсткого полицейского контроля, а главное - тотального электронного контроля за личностью, система партнёрства не будет эффективна.

Поэтому не случайно, что параллельно с переговорами о либерализации торговли между ЕС и США шли тайные переговоры о создании общего пространства контроля за населением[5]. Экспертами 6 государств-членов ЕС был даже составлен секретный доклад, предусматривавший создание к 2014 г. сферы трансатлантического сотрудничества  в области «свободы, безопасности и юстиции». Такое пространство, в ещё большей степени, нежели передача персональных данных и сотрудничество полицейских служб (которые уже осуществляются), означало бы фактическое подчинение выходцев из Европейского союза американским властям.  В любом случае, создание евроатлантического партнёрства предполагает создание в будущем трансатлантической Ассамблеи и трансатлантического политического Совета для координации внешней политики и политики безопасности.

Однако установление такого пространства – более сложный процесс, нежели свободный рынок, поскольку, если американское общество после принятия Патриотического акта  представляет собой типично полицейское государство, то европейцы с большим трудом отказываются от своих политических свобод и права на частную жизнь. То есть европейцев надо к этому подготовить. Сделать это можно только с помощью европейского варианта 9/11. 

Начиная с войны в Ливии, а затем и в Сирии, в Европе шло нагнетание  обстановки и раскручивание темы джихада как главной угрозы национальной безопасности. Причём происходило это в условиях активного поощрения и политической поддержки со стороны французских властей боевиков, боровшихся против правительства Асада. Наконец, осенью 2014 г. в  разгар антиисламистской  пропаганды во Франции в ускоренном порядке был принят внесённый Министерством внутренних дел   антитеррористический закон, который стал самым жёстким из всех, которые до этого знала страна: он ввёл серьёзные ограничения свободы передвижения, выражения, коммуникации и информации[6]. Так, в соответствии со ст.1 административные службы могут конфисковать паспорт или удостоверение личности у того, в отношении которого есть основание полагать, что он планирует перемещение за границу в условиях, при которых его возвращение может нанести вред национальной безопасности[7].

Следующий, более решительный шаг  был сделан  уже после теракта в

редакции Charlie Hebdo (купленного за месяц до расстрела карикатуристов семьей Ротшильдов), следствием которого стала шумная антиисламистская кампания. Для противостояния «варварскому исламистскому фундаментализму»  был принято новый закон о сборе разведданных, вступивший в силу 3 октября 2015 г. В соответствии с ним внедряются новые технологии  слежки и получения информации, создаётся новый контролирующий орган, обладающий более широкими  полномочиями по выдаче разрешений для сбора данных и т.д.[8] 

жидомайдан, леви, менахем бегин

Закон этот, названный некоторыми «французским Патриотическим актом», вызвал во Франции острую критику, его оценили как вторжение в частную жизнь и пример массового контроля над обществом. Главное, как подчёркивали многие наблюдатели, этот закон абсолютно неэффективен в борьбе с терроризмом, зато ограничивает демократические права французских граждан и направлен фактически против тех, кто критикует политический курс[9]. То крайне актуально в условиях  подготовки к

жидомайдан, леви

подписанию соглашения о ТТИП,  которая может вызвать хорошо организованные протесты (так в Берлине 10 октябре в демонстрации против подписания ТТИП участвовало более 250 тыс. человек). 

В середине октября в стране вновь началось очередное нагнетание обстановки, поводом для которой стало обострение ситуации в Израиле. 18 октября в Париже по инициативе Союза еврейских студентов Франции прошла демонстрация   в поддержку Израиля, на которой выступил  известный сионист, политтехнолог, профессиональный интеллектуальный террорист  Бернар-Анри Леви, (серия фотографий выше где он со ставшим премьером Израиля известным террористом Менахэмом Бегиным; на выступлении в CRIF;

смеется над карикатурами из Шарли Эбдо, идеологию которой он  курировал по распоряжению владельцев). Который назвал израильские события «третьей интифадой» и осудил «палестинских террористов», объявивших тотальную войну израильтянам[10]. 

А 1 ноября в столице прошёл VI международный конгресс Представительного совета еврейских учреждений Франции (CRIF), на котором присутствовало 1400 участников – вдвое больше, чем в прошлом году. Главной темой обсуждения здесь стали опасность подъёма салафизма во Франции, активизация исламских фанатиков среди иммигрантов, популярность идей исламизма среди французов

(18 тысяч уехавших воевать в Сирию). Причём произносили эти критические речи те, кто раньше защищал ислам и мусульман в силу их умения адаптироваться к французской культуре[11]. Особенно показательным было полуторачасовое выступление министра внутренних дел Бернара Казнёва (фото справа), который заявил: «Я хотел бы выразить мою веру в будущее всех евреев Франции, пообещать, что Республика их защитит, как это показали последние решения в течение этого года. Республика их защитит, так как без евреев Франции Республика будет лишена своей самой чувствительной и живой части»[12].

     

11 ноября премьер-министр М.Вальс (давний партнер CRIF, фото справа) заверил, что страна борется с терроризмом. 12 ноября близкий к МВД орган «l’Observatoire national de la dйlinquance et des rйponses pйnales” опубликовал  доклад о том, что терроризм превратился во вторую после безработицы проблему во Франции. А утром 13 ноября министр внутренних дел Казнёв представил план мероприятий против торговли оружием и восстановил паспортный режим на границе. И тогда же под контролем Министерства внутренних дел и Министерства обороны прошли антитеррористические учения службы скорой помощи[13]. А вечером 13 ноября в Париже произошли теракты, радикально изменившие  ситуацию.

      

Малоизвестен факт, оглашенный недавно американским политологом Полом Крейгом Робертсом, сообщившим, что, по данным из источников в службах европейской безопасности, за 48 часов до совершения терактов, а такжево время нападений была совершена крупнейшая кибератака на французскиекомпьютерные системы. Атака обрушила французскую мобильную сеть передачи данных и буквально «ослепила» полицейский надзор. Как отметил Робертс, подобное нападение было не обычной DDоS-атакой, а целенаправленным нападением на слабые места  систем безопасности. Подобная активность выходит за рамки возможностей большинства организаций и требует ресурсов, которые вряд ли существуют в арсенале террористической группировки ИГИЛ. Более того, нападение такого уровня тяжело совершить без ведома властей. По сути, это означает, что в произошедших массовых расстрелах в Париже были замешаны спецслужбы[14].

         

Теракты, произошедшие в Париже 13 ноября, привели к радикальному изменению ситуации.

  

Следствием их стало закрытие границ и введение режима чрезвычайного

франция, сионизм, саркози, олланд

положения. Президент Ф.Олланд заявил, что страна находится в состоянии войны. Вслед за ним то же самое повторил и Н.Саркози, выступая по французскому каналу TF1. Более того, он заявил, что война эта будет длиться долго и необходимо приспособить к этой крайне драматической ситуации механизмы обеспечения безопасности и внешнюю политику страны. Подчеркнув необходимость радикальным образом усилить политику внутренней безопасности, он предложил поместить под наблюдение 11,5 тысяч подозрительных лиц (находящихся в специальных списках) и надеть на них электронные браслеты, чтобы знать, где они находятся, куда идут и что делают[15]. Им было  предложено также создание «центров по дерадикализации», чтобы посылать туда «тех, кто может впасть в экстремизм», а тех, у кого двойное гражданство, - ни на минуту не оставлять на французской территории. Тех, кто посещает джихадистские сайты, надо рассматривать как джихадистов и принимать в отношении них соответствующие меры.

ИГИЛ был объявлен врагом №1. Об этом заявил президент CRIF Роже Кукьерман, призвав все западные страны  дать сильный ответ исламистам[16]. Ту же тему, но более профессионально стал развивать «французский Хантингтон», профессор Института политических исследований Парижа, член  упомянутой организации «Век», а также участник Бильдербергского клуба Жиль Кепель - специалист в области исламизма и терроризма, сторонник теории «столкновения цивилизаций», регулярно публикующийся на сайте CRIF. В ходе своего двухчасового выступления на канале France2 он изложил официальную версию о новой террористической силе на Ближнем Востоке, призвав бросить все силы на борьбу с главным врагом Европы [17].

Тема Израиля вновь оказалась в  центре внимания. В пятницу, на следующий

день   после терактов независимый израильско-французский журналист Джонатан-Симон в газете «The Times of Israлl» заявил, что ответственные за безопасность еврейского сообщества во Франции в пятницу утром были проинформированы о большой вероятности полномасштабной террористической атаки. Правда, через три дня в газете слова «в пятницу утром» были заменены на «в течение месяцев» [18]. Также, по его словам, французские эксперты по безопасности отныне сравнивают положение в стране с ситуацией в Израиле. Это подтвердил и эксперт по вопросам обороны Доминик Ризе, заявивший в своём выступлении на одном из ведущих каналов BFMTV, что то, что произошло во Франции, происходит в Израиле уже 20 лет и что это только начало[19].

Добавьте подпись

Показательно, что и главный объект  террористической атаки, концертный зал Батаклан, до недавнего времени принадлежал еврейской семье – братьям Лялу, продавшим его в начале сентября, поскольку один из них переселился  в Израиль. Здесь проходили ежегодные концерты для сбора средств в пользу израильской армии, и поэтому около него часто проходили антиизраильские выступления и пикеты. 10 октября здесь проходил «Концерт христианских друзей Израиля», а вечером 13 ноября в нём выступала рок-группа «Eagles of death metal» (слова одной из её песен были посвящены   дьяволу), руководитель которой в июле выступал в Тель-Авиве, будучи «горячим сторонником Израиля»[20].

Главным инструментом  ужесточения контроля стало введение чрезвычайного положения, которое за всю историю послевоенной Франции вводилось 5 раз, 3 из которых – в условиях войны в Алжире, 1 – во время войны в Новой Каледонии в 1984 г. и последний раз - в 2005 г. при Саркози во время острых столкновений  в столичных пригородах. Оно позволяет запрещать передвижение людей и машин и регламентировать пребывание в определённых местах; запрещать доступ в учреждение лицам, которые каким-либо образом могут помешать деятельности публичных властей; предписывать не покидать место пребывания любому, чья деятельность может быть опасной для общественного порядка; временно закрывать места собрания; предпринимать меры по контролю за СМИ и др.

      

16 ноября, выступая в Версале перед Парламентом, президент Олланд заявил о

необходимости продления чрезвычайного положения на три месяца и принятия нового закона, поскольку закон от 3 апреля 1955 г. о чрезвычайной ситуации уже не соответствует современным  технологиям (интернет и др.), угрозам и вызовам. Президент также заявил о необходимости   изменения Конституции, поскольку ст. 16 и 36  устарели, в силу того, что в них не предусмотрено осадное положение. Кроме этого будут созданы тысячи новых полицейских постов, в частности, в антитеррористических службах и пограничной полиции.  

      

Уже 18 ноября Национальное собрание утвердило продление чрезвычайного положения, а на следующий день приняло закон о продлении чрезвычайной ситуации, в соответствии с которым исполнительная власть получают дополнительные чрезвычайные полномочия, которые могут использоваться не только в целях борьбы с терроризмом. Расширен режим домашнего ареста, который распространяется теперь не только на тех, чья деятельность представляет угрозу безопасности, но на всех, «в отношении кого существуют серьёзные причины думать, что его поведение представляет угрозу для безопасности и общественного порядка». При этом никакого определения «серьёзных причин» не даётся.

Что касается места ареста, то его определяет министр внутренних дел, что делает возможным создание «концлагерей» с использованием электронных браслетов. Такому человеку категорически запрещается  вступать в непосредственный или опосредованный контакт с людьми, которых также подозревают в подготовке неких действий в отношении общественной безопасности. Режим точечных обысков может осуществляться без предварительного согласия юридических инстанций. Разрешается блокирование сайтов интернет и страниц социальных сетей, которые выражают поддержку терроризму, а также роспуск  организаций и объединений, которые могут представлять собой угрозу для общественного порядка. Причём процедура роспуска позволяет очень широкое толкование таких объединений[21].

     Голосование прошло в условиях  нагнетания страхов и панических настроений перед лицом терроризма, что позволило ради иллюзорного чувства безопасности установить реально полицейское государство.

    

Мы видим, что Францию ждут большие перемены. И речь идёт не столько о внешней политике и переходе к активным военным действиям в Сирии или об изменениях политике в отношении беженцев, сколько о внутренней перестройке режима, который позволит эффективно встраивать французское общество в систему тотального контроля за населением, являющейся необходимым условием для  создания единого мирового электронного правительства.

Четверикова Ольга